Коллективизация и террор голодом

автор Мамонт Чт Июн 13, 2013 1:26 pm

Жатва скорби. Р. Конквест.

События, вокруг которых ведется наше повествование, таковы: с 1929-го по 1932 гг. КПСС, возглавляемая И.Сталиным (мотивы его личных действий мы разберем дальше), нанесла двойной удар по советскому крестьянству – партия осуществила «ликвидацию кулачества» и провела коллективизацию на селе. Раскулачивание практически означало либо физическое уничтожение, либо высылку в Сибирь или в Заполярье миллионов крестьянских семей, причем это были в основном зажиточные крестьяне, пользовавшиеся большим влиянием в своих селах и сопротивлявшиеся планам насильственной коллективизации. Появление колхозов привело к отмене частной собственности на землю и сконцентрировало крестьянство в обобществленных хозяйствах, отдав их под полный партийный контроль. В итоге этого двойного удара погибли не только миллионы «раскулаченных», но и большое количество тех, кто избежал высылок (например, в Казахстане).
Сразу после этого, в 1932–1933 гг., произошло то, что можно назвать так: террор голодом, или голод, искусственно созданный властями. Прежде всего, он был нацелен на согнанных в колхозы украинских крестьян, но охватил и регионы Украинского Прикубанья, Донского края и Поволжья. Голод был организован с помощью взимания непосильных налогов на урожай, конфискации продовольствия у населения, а также пресечения какой-либо поддержки голодающим извне, даже из других районов Советского Союза.

автор Мамонт Чт Июн 13, 2013 1:38 pm

Указ требовал того, чтобы крестьяне Украины, Дона и Кубани вымерли вместе со своими малыми детьми.

Василий Гроссман

Украинские крестьяне, видевшие депортацию кулаков, говорили: «И мы, дураки, думали, что нет худшей судьбы, чем судьба кулаков». Теперь, спустя два года, они оказались перед лицом самого смертельного из всех когда-либо наносимых ударов режима.

Июльский указ, установивший цифры госпоставок зерна для Украины и Северного Кавказа, теперь был подкреплен новым указом от 7 августа 1932 года, который обеспечивал законность санкций в поддержку конфискации зерна у крестьян.

Как уже отмечалось в главе восьмой, указ постановлял, что колхозная собственность, такая как скот и зерно, отныне приравнивалась к государственной собственности, «священной и неприкосновенной». Виновные в посягательстве на нее будут рассматриваться как враги народа и приговариваться к расстрелу, который при наличии смягчающих вину обстоятельств может быть заменен тюремным заключением сроком не менее десяти лет с конфискацией имущества. Крестьянки, подобравшие несколько зерен пшеницы на колхозном поле, получали меньшие сроки. Декрет постановлял также, что кулаки, которые пытались «заставить» крестьян выйти из колхозов, должны приговариваться к заключению в «концентрационные лагеря» на срок от пяти до десяти лет. Как мы уже видели, в январе 1933 года Сталин назвал этот декрет «основой революционной законности на текущий момент» и сам его сформулировал.

Как всегда, активисты, сначала поощряемые к максимальному террору, задним числом потом обвинялись в «перегибах», и Вышинский с возмущением заявлял, что «некоторые представители местной власти» восприняли этот указ как сигнал к тому, «чтобы убивать или загонять в концентрационные лагеря как можно больше народу». Он упомянул случаи, когда за кражу двух снопов кукурузы приговаривали к смертной казни, и развлек аудиторию рассказом о молодом человеке, приговоренном к десяти годам заключения за «то, что резвился с девочками ночью в хлеву, нарушая покой колхозных свиней».

Но и до опубликования августовского указа в украинской прессе можно было прочесть такие сообщения: «Недремлющее око ГПУ обнаружило и приговорило к суду фашистского саботажника, который прятал хлеб в яме под стогом клевера». После же указа мы видим, как постоянно возрастает степень применения закона, его суровость и сфера приложения. За один только месяц в харьковском городском суде было вынесено 1500 смертных приговоров.

Украинская пресса постоянно помещала статьи о смертной казни «кулакам», которые «систематически похищают зерно». В Харьковской области в пяти судах слушалось 50 таких дел, и в Одесской области происходило нечто подобное: в прессе подробно описывались три случая кражи снопов пшеницы; одна супружеская пара была приговорена к расстрелу просто за никак не расшифрованное «хищение». В селе Копань Днепропетровской области банда кулаков и подкулачников просверлила дырку в полу амбара и похитила много пшеницы: два человека были расстреляны, остальных приговорили к заключению. В селе Вербки той же области перед судом предстали председатель сельсовета и его заместитель, а также председатели двух колхозов с группой из восьми кулаков. К расстрелу приговорили только трех кулаков. В селе Новосельская (Житомирская область) один крестьянин был расстрелян за то, что у него обнаружили 25 фунтом пшеницы, собранной на полях его десятилетней дочерью.

К десяти годам заключения приговорили за «кражу картофеля. Женщину приговорили к 10 годам тюрьмы за то, что она срезала сто початков зреющей кукурузы со своей же собственной делянки; за две недели до этого ее муж умер от голода. За такое же преступление к 10 годам приговорили отца четырех детей. Другую женщину приговорили к 10 годам тюрьмы за то, что она собрала десять луковиц на колхозной земле. Советский ученый упоминает случай приговора к 10 годам принудительных работ без права на помилование и с конфискацией всего имущества за сбор 70 фунтов колосьев пшеницы, чтобы накормить семью.

Тех, кто совершал меньшие нарушения, отправляли в «отряды заключенных» при государственных хозяйствах, где им выдавали небольшую норму хлеба. Но там они могли воровать продукты, такие как помидоры, и поэтому обычно не стремились из этих отрядов бежать. В целом только случайная неразбериха, некомпетентность или намеренное попустительство могли защитить от жестокости нового закона. Так, в одном из районов Черниговской области арестовывали за утайку пяти или более килограммов зерна. Колхозник из колхоза «Третий решающий год» в селе Пушкарево Днепропетровской области был приговорен только к пяти годам заключения (очевидно, ему было предъявлено обвинение в нарушении другого закона) после того, как у него дома нашли бутыль с его собственным зерном.

Женщина, арестованная вместе с одним из сыновей за попытку срезать немного ржи у себя на участке, смогла убежать из тюрьмы. Забрала второго сына, взяла несколько простыней, спички и кастрюли и жила почти полтора месяца в соседнем лесу, воруя по ночам с полей картофель и зерно. Когда она вернулась домой, то обнаружилось, что в суматохе предстоящей жатвы о ее преступлении забыли.

Рассказывают о случаях, когда людей судили на основании других, хотя и не менее жестоких указов: в селе Малая Лепетиха, около Запорожья, расстреляли несколько крестьян за то, что они съели труп лошади. Видимо, так поступили потому, что лошадь была больна сапом, и ГПУ опасалось эпидемии. Известно несколько подобных сообщений.

Коллективизация и террор голодом

Коллективизация и террор голодом

Re: Коллективизация и террор голодом