Апартеид по-большевицки. Паспортизация в Горьковском крае в 1933 г.

1 марта 1933 года в Горьком началась паспортизация населения. За три месяца было выдано 230 496 паспортных книжек. Кампания сопровождалось беспощадной социальной дискриминацией и беспрецедентным давлением ОГПУ и подчиненной ему рабоче-крестьянской милиции. За скобками выдачи паспортов остались тысячи законопослушных граждан, но второго сорта - кулаков, лишенцев и других СЧЭ - социально-чуждых элементов.

Решетов и другие
Кампании предшествовало Постановление ЦИК и Совнаркома СССР от 27 декабря 1932 года об установлении единой паспортной системы и обязательной прописке, подписанное М.И. Калининым, В.М. Молотовым и А.С. Енукидзе. С той поры паспорт стал единственным документом, удостоверяющим личность. Однако получили его далеко не все.
Да и сама паспортизация растянулась на пятилетку. Поначалу она затронула лишь Москву и Ленинград с прилегающими стокилометровыми зонами. Но затем распространилась на другие территории, прежде всего крупные промышленные центры и приграничные полосы.
Весной 1933 года дошла очередь до города Горького. Бремя выдачи паспортов легло на управление рабоче-крестьянской милиции (УРКМ), входившее в структуру госбезопасности во главе с полномочным представителем ОГПУ по Горьковскому краю. Руководители – чекисты со стажем Г.С. Эсмонтов и И.Ф. Решетов.

Досье.

Эймонтов (правильно – Эймонт) Генрих Станиславович. Поляк, уроженец Киева. С 1919 г. красноармеец, член РКП(б). С 1920 г. – уполномоченный Киевской, затем секретарь Бердичевской Чека, уполн. Киевского отдела ГПУ. В 1924-1925 годы учился в университете нацменьшинств Запада. С 1925 сотрудник Экономотдела ОГПУ СССР. В начале сплошной коллективизации (1929) - пом. начальника, нач. 3-го отделения ЭКО полпредства ОГПУ по Нижегородскому краю. С 1930 возглавлял Марийский отдел, Котельничский сектор ОГПУ. В 1932-1933 – пом. по милиции и нач. УРКМ ПП ОГПУ Горьковского края. Позднее – в ОГПУ Удмуртии, пред. спецколлегии Горьковского, пред. Кировского крайсуда. В период сталинских чисток следы теряются.

Решетов Илья Федорович (1894-1937). Уроженец Вологодской губ. Окончил 4-классное училище. С 1912 состоял в партии социал-революционеров, подвергался тюрьмам и ссылкам. В 1917 командир красной гвардии. В 1919-1920 член Партии революционного коммунизма. С 1920 г. в органах ВЧК-ОГПУ Брянска, Костромы, ДВК. В 1929 возглавил ПП ОГПУ Горьковского края. Член тройки по раскулачиванию, организатор репрессивных кампаний периода коллективизации, член тройки по раскулачиванию. С 1933 в органах ОГПУ-НКВД на Урале, в Москве. Награжден орденом. Расстрелян.

Паспортизация проводилась в трудное время. Миновала свой пик сплошная коллективизация, сопровождавшаяся массовым лишением имущества (раскулачиванием), высылкой многих тысяч крестьянских семей на поселение, заключением неугодных в исправительно-трудовые лагеря и расстрелами. Весной 1931 года по директиве ЦК ВКП(б) и по решению тройки по раскулачиванию во главе с секретарем крайкома партии А.Я. Столяром в Казахстан и Синегорский район Вятского округа было сослано 510 семей зажиточных крестьян и еще 1300 семей (или 6658 чел.) ждали высылки [1]. Ропот и недовольство жестко подавлялись. В 1931-1932 гг. через тройки краевого ОГПУ прошло свыше 3403 человек [2].

С карточкой и без
В обиход давно уже вошел ярлык «лишенец». Так именовали граждан - имущих крестьян, торговцев, священников, чиновников и полицейских царского времени, лишенных избирательных прав согласно Конституций РСФСР и СССР 1918 и 1925 гг. [3]
Политическое лишенство влекло за собой поражение во многих социальных и экономических правах, включая право на продуктовую карточку. Систему жесткого нормирования в СССР ввели в 1929 году, хотя в Нижнем Новгороде нормирование хлеба практиковали уже летом 1928 г. [4]. Затем карточка стала единственной легальной возможностью покупки как хлеба и иных продуктов питания, так и промтоваров.
По данным ученого-правоведа А.В. Белякова, число лишенцев в Нижегородском крае в начале 1930-х гг. превышало 65 тысяч [5]. Лишенцами становились не только взрослые, но и дети.
В тех условиях и грянула выдача паспортных книжек. Обладать ими стремились все. Паспорт давал вид на жительство в городе и свободу передвижения, открывал двери в бюро найма на работу. Без паспорта человек становился изгоем.
Население Горького насчитывало 300 000 жителей в возрасте от 16 лет. Два месяца кипела работа в паспортных пунктах четырех его районов - Свердловского, Канавинского, Сормовского и Автозаводского. Чтобы получить документ, требовалось множество справок. Милиция и ОГПУ фильтровали их на предмет выявления компрометирующего материала. Вся личная жизнь, все прошлое человека рассматривались, словно, сквозь лупу, вездесущими органами. На заметку и в разработку брали не только лиц с судимостью, но и так называемых кулаков, священнослужителей, прочих СЧЭ.

* Отдел краевого ОГПУ, начало 1930-х гг.

Бегом от ГПУ
Благодаря паспортизации все эти категории выявляли и удаляли, куда следует. Кого за 101-й километр, а кого и в исправительно-трудовой лагерь. К концу кампании начальник краевой милиции Генрих Эймонтов докладывал наверх, что примерно 9000 человек выбыли из пределов Горького, получив отказ в выдаче паспорта. Столько же покинуло город, не дожидаясь отказа. И еще 243 человека «было изъято для удаления в принудительном порядке на этапные пункты». Отмечены случаи группового бегства с предприятий без оформления расчета. Всего же органами собрано компрометирующего материала на 19 848 социально-чуждых и уголовных лиц [6].
Заметим, что по терминологии того времени уголовник - это не обязательно мошенник, вор или убийца. В ту категорию зачисляли и разного рода нарушителей режима, например, самовольно покинувших место ссылки или поселения. Из-за жестокой классовой политики грань между политикой и уголовщиной размывалась.
Дискриминация, сопровождавшая выдачу, рушила благополучие многих. Классовость била даже по членам партии и ВЛКСМ, если выяснялось их чуждое происхождение. В паспортах отказывали детям лишенцев. В ходе кампании из-за отказа в паспорте зафиксировано три случая самоубийства и столько же попыток суицида [7].

Битва за паспорт
В мае 1933 года на стол секретарю крайкома ВКП(б) Андрею Жданову легла секретная докладная, составленная главой УРКМ Эймонтовым и секретарем Масленниковым. В ней приводились красноречивые цифры и факты. Выдано паспортных книжек по городу - 230 496, отказано в выдаче – 10 689 и почти столько же покинуло город, не дожидаясь отказа. Наиболее засоренным СЧЭ признавался Горьковский автозавод, где набралось 806 отказников и 1728 сомнительных, получивших лишь временное удостоверение. Еще 3689 лиц уклонились от учета, ударившись в бега. Кулаки-лишенцы уезжали семьями, например, в Вятку. Многие, стремясь получить паспорт, скрывали подлинную биографию. В Свердловском районе рабочий С.Ф. Патушин утаил, что он кулак-лишенец, и представил справку, что был бедняком. На паспортном пункте № 12 по Успенскому съезду Ф.Д. Терехину отказано в паспорте как подрядчику. Случались попытки дачи взяток за справку или паспорт, и нередко они оборачивались арестом взяткодателя [8].

** Шеф ОГПУ и главный палач Генрих Ягода (слева) с близким другом Пешковым-Горьким. В то время, когда страна корчилась в муках от зверств красного террора и голодомора, так называемый писатель-гуманист дружил с чекистами, ласково называя их "черти драповые", печатно воспевал ГУЛАГ, клеветал на русское крестьянство и патриотически настроенную интеллигенцию и заискивал перед еврейскими большевиками.

Агенты доносят
А по линии ОГПУ трудилась агентурная сеть, выявляя случаи незаконного получения документа. К маю 1933 года 214 выданных классово-чуждым паспортов было отобрано. Так, изъяли паспорт у жительницы Копосова Аны Заикиной как раскулаченной в 1930 г. и покинувшей место ссылки.
Фиксировались и случаи явного выражения недовольства. «У народа два пути, - комментировал паспортизацию техник Автогорстроя Зорин - один в колхоз, другой в колонию». «За границей нет такого насилия над людьми», - вторил ему служащий завода № 21 Беляев. Еще категоричней выразилась домохозяйка из Гордеевки Аграфена Громова: «Лица, стоящие у власти - голыши и безграмотные, не то что при царе, теперь вся власть - бандиты» [9].
В целом выдача паспортов снизила преступность и даже отчасти разрешила продовольственный кризис в городах, искусственно сокращая их население. Но пресловутый классовый принцип превратил паспортизацию в очередную репрессивную акцию, ломавшую судьбы десятков тысяч нижегородцев.

Источники:

1. Государственный общественно-политический архив Нижегородской области. Ф. 2. Оп.1. Д. 778. Л. 176.
2. Ивницкий Н.А. Судьба раскулаченых. Электронный ресурс.
3. История Советской Конституции (в документах ) 1917-1956 гг. М., 1957.
4. ГОПАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 5731. Л. 51-53.
5. А.В. Беляков. Лишенцы в истории Нижегородско-Горьковского края (монография).
6. ГОПАНО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 1791.
7. Там же.
8. Там же.
9. Там же.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]